Валерий Захаров. Швейк-призывник. Продолжение-3

Кулинарный словарь

Рецепты

Рецептов 49
в 10 категориях
Последние публикацииБорщ от Сергея Воропая
Рецепт от Полины Глинской
Творожники от Надежды Алексеевой
Рукотворный Адыгейский сыр
Карамелизированная морковь
Японская соба с русской селедкой от Ольги Мальцево
«Пекинские розы» от Ольги Мальцевой
Шоколадные рецепты
Рис – еда летняя
Огненный вулкан
Десерт от Ольги Мальцевой
Сельдь по-сицилийски от Ольги Мальцевой
Салатик с ветчиной
Блюда с пивом
Кёнигсбергские рецепты

Обзор новостей

2024 год в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

2023 год в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

2022 год в ресторане интеллектуальной кухни "Эрудит"

2021 год в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

Центр здоровья «Эрудит»

Всемирный день крысы в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

Всемирный день театра в ресторане интеллектуальной кухни "Эрудит"

Год Крысы (Мыши) в ресторане интеллектуальной кухни "Эрудит"

Всемирный день футбола в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

Год Свиньи в ресторане интеллектуальной кухни «Эрудит»

Доставка

Последние загрузки

Ответы на кроссворд "Левша"

Кроссворд "Левша"

"Кулинарные рецепты". Сборник рецептов для печати

"Кулинарные рецепты". Сборник рецептов для чтения

Подробности

Счетчики

Подробности



Валерий Захаров. Швейк-призывник. Продолжение-3
Швейк-призывник Трагикомическая повесть Продолжение Загульные дни Швейк направился домой. По пути его нагнала Галка. – Проводишь до дому по старой памяти? – неожиданно спросила она. – Что-то ты, мать, путаешь, – ответил Швейк, – я тебя никогда не провожал. – Точно помнишь, что не провожал? – Конечно, помню! – Вот я и говорю, по старой памяти! – Хитра ты! – А мне хитрить смысла нет. Не хочешь – не провожай. – Ладно! всё равно по пути! Дойдя до дому Галки, Швейк повернул было в свой подъезд. – Ты куда? – удивилась его попутчица. – Домой! – простодушно ответил Швейк. – Ты помог бы мне кран наладить, а то слесарь у нас не очень-то… А я одна сейчас живу. Мать померла, а отец всю дорогу по командировкам. Швейк вспомнил слесаря, приходившего к ним. «Да, действительно, слесарь не очень…» – Ну, пойдем! Поднявшись на второй этаж, Галка открыла дверь, пропуская Швейка вперёд. Зайдя в квартиру, Швейк огляделся. – Кучеряво живёшь! – прокомментировал он. – Живу, не жалуюсь! – ответила Галка. – Ну, где твой кран? – Больно ты быстрый. Проходи на кухню, всё увидишь. Действительно, кран на кухне был замотан тряпкой, из-под которой сочилась вода. Взяв принесённые Галкой инструменты, Швейк быстро наладил поломку. Тем временем Галка расставила на столе закуску и вынула из холодильника сразу запотевшую бутылку водки. – Я же говорю, кучеряво живешь! – ещё раз повторил Швейк. – Кто бы спорил! Давай, садись за стол! Швейк не заставил себя долго ждать. Выпив и закусив, он тут же собрался уходить. – Да не спеши ты, я тебя не съем! – засмеялась Галка. – Дома всё одна да одна. Давай, наливай! Швейк внимательно посмотрел на хозяйку квартиры. То ли на него подействовала водка, то ли ещё что, но Галка показалась ему очень привлекательной. Швейк вдруг рассмеялся. – Ты чего? – полюбопытствовала собеседница. – Анекдот вспомнил. – Рассказывай. – Два друга постоянно ходили в ресторан. Один из них всегда напивался. Спрашивает у другого: – Ты как меру соблюдаешь? – Выбираю самую страшную бабу, и как только она мне начинает нравиться, сразу завязываю пить. – Это намёк? – раскрасневшись, спросила Галка. – Это анекдот, шутка. – В каждой шутке есть доля шутки, так ведь? – глядя в глаза Швейку, спросила Галка. – Обиделась? – На обиженных воду возят! – Ты смотрю, девка подкованная! – Я то подкованная, а вот ты не очень. Приглашай танцевать. Она сунула в проигрыватель диск, зазвучала музыка. События развивались по стандартному сценарию, и вскоре Швейк понял, как именно он проведёт свой отпуск. Его новая подруга оказалась понимающей девчонкой, и Швейк возвратился домой только к вечеру. Мать была в беспокойстве. «Ты бы хоть предупредил, что задержишься. Я бы не волновалась. А то сейчас знаешь, как в городе-то?» Для Швейка начались загульные дни. « И то, – говорила, вздыхая мать, когда он возвращался под утро, – дело молодое! Да смотри, ночью по городу не ходи! Что за девчонка, рассказал бы матери. Но Швейк только улыбался и, поев, ложился спать. Однажды ночью, когда Швейк спокойно гостил у Галки, в дверях забряцал ключ. «Отец вернулся! Давай, уматывай!» – засуетилась Галка. Швейк оторопел: «Куда уматывать? Ты же на четвёртом этаже живешь!» Но Галка вытолкала его на балкон, сунув в руки одежду. Швейк посмотрел вниз, затем перелез на соседний балкон, от которого отделяла только перегородка. В это время в соседней квартире происходили разборки. Муж-дальнобойщик, прибывший с рейса и ожесточенный легкомысленным поведением супруги, выяснял с ней отношения. «Врут, врут, и врут! – отбивалась та. – Делать мне нечего, как с мужиками гулять! Ты квартиру заработай настоящую, а то одна комната, всё на виду. Где я твоих мужиков, на балконе прятать буду?» Но муж, стоящий лицом к окну, с изумлением увидел на балконе Швейка, держащего одежду в охапке и озирающегося по сторонам. «Квартиру, говоришь? А это кто на балконе, в трусах, барабашка?» Жена, раскрыв рот, недоумевающее смотрела на Швейка. Муж, здоровый детина, открыв балкон, сгреб Швейка за шиворот и, вытащив в коридор, дал ему такого пинка, от которого тот покатился по лестнице кувырком, теряя на ходу одежду. Натянув брюки и выйдя из подъезда, Швейк, почесав пострадавшие места, философски произнес: «Всё пройдет, как с белых яблонь дым!» Кроме этого неожиданного пассажа, Швейка ждала еще одна неприятность: «Ты когда уезжаешь?» – спросила его мать. Швейк, прикинув, что опаздывает в часть, сказал: «Срочно зови доктора, заболел я». К вечеру пришла участковый врач, пожилая женщина. Взглянув на документы Швейка, она молча выписала больничный. Перед отъездом Швейк забежал к Галке, но дверь открыл отец. – В школе, в школе она, – сказал отец, оглядев Швейка с головы до ног. – Ты сам кто будешь? – Учились вместе! – объяснил Швейк. – Учились, говоришь? То-то я смотрю, окурков полная пепельница, да бутылочки на балконе. Звать-то как? – Швейк, то есть Павел я! – Ладно, передам, что заходил! Как ни крутился Швейк, в часть он всё же опоздал. «Ага, отпускник явился! – недобро глядя, проговорил ротный. – Так, так. А мы уже собирались разыскивать тебя. Ну, заходи, расскажешь, как время проводил». У ротного Швейк не стал сочинять небылицы и выложил всё, как было. «Что ж, – выслушав исповедь, произнёс ротный. – Причина уважительная. Но на гауптвахте посидеть придётся». Как сидят на гауптвахте. Дача «Зелёный огонек» Гауптвахта располагалась в живописном отдалённом уголке гарнизона. Высокий забор окружал воспитательное учреждение. Снаружи это было ничем не примечательное двухэтажное здание, но внутри, в цокольном этаже, где располагались камеры, всё было выкрашено в чёрный цвет. Металлические двери камер, оборудованные глазками, навевали тоску, и новоприбывшие чувствовали себя неуютно. Пройдя мимо часовых из роты охраны, Швейк заявился к начальнику. «Комендатура? – произнёс мордатый здоровенный прапорщик. – Что ж, располагайся пока в одиночке, свободных мест нет». Швейк прошёл в отведённую ему крошечную камеру. Под потолком было небольшое оконце. Мебель в апартаментах отсутствовала, за исключением старой табуретки. – А как же постель? – поинтересовался Швейк у охранника. – Ты что, в первый раз? – В первый. – Ну, тогда понятно. Вечером, перед отбоем, возьмёшь себе «вертолёт». – Какой ещё «вертолёт»? – Узнаешь. – А кормёжка как? – Кормёжка как обычно. Носят с гарнизонной кухни. Да ты не дрейфь, здесь нормально. Приживёшься – не захочешь уходить! Швейк сел на табуретку, и стал задумчиво глядеть в окно. Его утехи с Галкой привели к неприятностям. «Но, – подумал Швейк, – приятности стоят того. С бабами всегда так. Как свяжешься, грехов не оберёшься». Он ничуть не жалел о случившемся, полагая, что ничто хорошее не дается даром. «Значит, так тому и быть. Всё правильно. Если бы снова поехал в отпуск – повторил бы всю программу». В это время с потолка спустился на паутинке маленький паук. «А, сосед! – обратился к нему Швейк. – Ты за что здесь?» Паучок повисел, раскачиваясь на паутинке, и быстро вскарабкался наверх. «А говорили – одиночка, – вслух размышлял Швейк. – Да тут веселья не оберёшься. За дверью – охрана. В камере – паук. За окном прыгает птичка». Дверь распахнулась, и в камеру вошёл солдат с обеденным набором. – Ну, чем не дача «Зелёный огонёк»? Сейчас поедим, и всё будет нормалёк, – обрадовался Швейк. – Это если Леха-губарь домой уйдёт. – Уточнил солдат, принесший обед. – Ладно! Пообедаем – там видно будет. Гауптвахта в зачёт службы идёт? Идёт. Значит, всё путём. Расправившись с обедом, Швейк решил предаться отдыху на табуретке; как только он привалился к стене, послышалась команда: «Выходи строиться!» Швейк не спеша вышел из камеры, однако часовой поторопил его: «Давай бегом!» Швейк не стал испытывать судьбу и, трусцой миновав коридор, выскочил из здания гауптвахты. «Губари» уже выстроились, и начальник гауптвахты прохаживался вдоль строя, внимательно присматриваясь к солдатне, попавшей в его лапы: Указывая толстым, как сосиска пальцем, он произнес неожиданно тонким голосом: «Смотри, Ким! У него сапоги в гармошку! Едрён батон, да я тебя самого сейчас в гармошку сделаю!» Он подошёл к стоящему в строю солдату и тряхнул его за воротник. – Виноват, товарищ прапорщик! – тут же повинился боец. – Смотри у меня! Два круга лишних твои. – Так точно, товарищ прапорщик, два круга мои! – Ким! – вёл диалог Леха с невидимым собеседником. – У солдата погоны не уставные! День гауптвахты обеспечено, боец! Швейк напрасно искал глазами таинственного Кима, к которому обращался Леха. Стоящий рядом с ним солдат, незаметно толкнув Швейка, показал глазами на крышу гауптвахты. По-видимому, здание было построено давно, и на крыше густо росла трава, среди которой, словно смерть, стоял худой кореец с косой. Он стоял навытяжку, держа косу, словно винтовку. – А ну-ка, – продолжал обход строя начальник гауптвахты, – показывай, что у тебя в карманах? Молодой боец, в еще не обмявшейся форме, вывернул карманы, из которых посыпались кусочки сахара. – Во, блин, сладкую жизнь себе устроили, – продолжал инспектировать проштрафившихся Лёха. – Ты хоть соображаешь, где находишься? Наверное, думаешь, что у тёщи на блинах? Давай, боец, собирай сахар и клади в рот. Пока не прожуешь, стоять будем. Опростоволосившийся солдат, подобрав сахар с земли, стал запихивать его себе в рот, а последний кусок помог запихать сам Лёха. Стоя с открытым ртом, боец пытался справиться с сахаром. Завсегдатаи гауптвахты, привыкшие к таким сценам, молча давились от смеха. Ким, стоявший на крыше, не выдержав, прыснул. – Ким! – снова обратился к нему Лёха. – Ты у меня бываешь чаше всех. Что будем делать с любителем сладостей? – Не могу знать, товарищ старший прапорщик! – Эх, Ким! Хотел я тебя своим заместителем сделать, но раз ты ничего не знаешь, давай, коси траву! А может, отправить тебя в гарнизонную женскую консультацию, санитаркам помогать будешь! Как только начальник гауптвахты отвернулся, Ким, стоя на крыше, стал выделывать такие упражнения с косой и строить рожи, что большинство солдат разразилось громким смехом. Лёха, догадываясь, в чём дело, резко повернул голову, надеясь застать губарного артиста врасплох, но Ким уже стоял навытяжку, с невозмутимым выражением лица. – Ну, что, орлы, сорок кругов вокруг гауптвахты, бегом! – скомандовал Лёха, и солдаты, стуча по бетонке сапогами, рысью двинулись вокруг здания. Как только они исчезали с поля зрения начальника гауптвахты, сразу переходили на шаг, спокойно огибая здание. Однако с противоположного угла они уже выбегали, шумно дыша. «Я вас научу, едрён батон, будете бегать быстрее зайцев», – приговаривал Лёха, потихоньку заходя за угол здания. Его движение не оставалось незамеченным, и солдаты временно переходили с шага на бег. Но все же, он засёк неосторожных штрафников, отошедших покурить, и взяв палку, именуемую в народе «шутильником», преподнёс урок соблюдения дисциплины на гауптвахте. На этом занятия закончились, и караульные доложили, что Лёха отбыл домой. Вечером был ужин, после которого в соседней камере загудели возбуждённые голоса. «Киряют, – догадался Швейк. – Жить везде можно!» Наступало время отбоя, и штрафников выпустили за «вертолётами»; так назывались деревянные складные нары, стоящие в сарае. Взяв один из таких «вертолетов», Швейк попытался установить его, однако ножки были сломаны, и пришлось уложить хитроумную конструкцию прямо на пол. Расстелив на досках солдатский бушлат, Швейк заснул сном праведника. Утром всех подняла истошная команда «Подъём!» Губари на рысях двинулись на улицу, где проводилась утренняя зарядка. После этого следовала уборка камер, умывание из примитивного уличного умывальника и завтрак. Утро, как везде в армии, было ошарашивающим. Затащив спальный инвентарь в сарай, Швейк заприметил «вертолёт» без изъянов, чтобы вечером забрать его. К нему подошёл один из старослужащих: – Что, земеля, не скучно в одиночке? – Нормально! Сижу, как Ленин, только передачи не носят. – Освободится место, милости просим в нашу камеру. Коллектив у нас мировой! Далее – про гауптвахту После завтрака все обитатели дачи «Зелёный огонёк» выстроились на утренний развод. Лёха прохаживался перед строем, его лицо было заклеено пластырем. «Ну, кто желает работать в офицерской столовой?» – задал он провокационный вопрос. Несколько первогодков опрометчиво вышли из строя. – Ким! – обратился начальник гауптвахты к своему постоянному собеседнику, снова занявшему пост на крыше. – Посмотри на них, они пирожков захотели! А ну, быстро взяли по ведру и чтобы уличный толчок очистили от параши! Я вам покажу офицерскую столовую! Не ожидавшие такого оборота бойцы, понурив голову, пошли за инвентарем. – Так солдаты не ходят! Шагом марш! Песню запевай!» «Маруся раз, два, три…» – уныло завели бойцы, бренча пахучими вёдрами. – Остальные – на станцию, на погрузку вагонов, – продолжал свирепствовать Леха. – Построиться, с песней, шагом марш! Отправление на разгрузку вагонов относилось к работам средней паршивости, однако, если повезёт, можно было возвратиться с результатом. Швейку повезло: грузить вагоны пришлось вином и арбузами. По окончании работ тружеников наградили несколькими арбузами и бутылками вина. Арбузы взрезали, выбирали ложкой содержимое и вливали туда вино. После этого вырезанный кусок вставлялся на место. Построившись, бойцы направились на дачу «Зелёный огонёк». Время было вечернее, начальства на гауптвахте не было, всё складывалось удачно. Трофеи были распределены по камерам, и вскоре настроение бойцов повысилось, голоса зазвучали громче, кое-где послышались песни. На следующее утро Швейк попал в команду, грузящую речной песок для строительных нужд гарнизона. Такая тяжёлая работа должна была чем-то быть подкреплена, и решено было прикупить спиртного. Обед был выдан сухим пайком, который послужил бы отличной закуской, однако за спиртным необходимо было пройти через площадь гарнизонного городка, куда грузовая машина не могла подъехать. Решено было отказаться от водки и взять вина, чтобы не очень расслабляться. Однако вина нужно было взять двенадцать бутылок. Содержание хозяйственных сумок на гауптвахте не приветствовалось, к тому же идти должен был один, чтобы в случае неудачи не вовлекать в неприятность всю команду. Тянули на спичках, короткая досталась Швейку. Без ремня, в расстегнутой шинели, он смело пошагал в магазин. Распихав по карманам бутылки и неся оставшиеся в руках, он спокойно пересек площадь. «Глаз стеклянный, морда – лопатой» – твердил он про себя, замечая взгляды знакомых офицеров и прапорщиков. Дойдя до грузовика, он выложил покупки. – Ты чего пряников не купил? – спросил его один из товарищей по отсидке. – Может, тебе еще тортика принести надо было? – бросил Швейк, закипая. – Пошёл бы со мной, а не прятался бы по углам, – приступил он к выказавшему недовольство солдату. – Сейчас я тебе наломаю пряников! Но ссоре не дали разгореться, и вскоре погрузочная бригада ехала к реке. – А кто этот Ким? – поинтересовался Швейк. – Дурака из себя строит! – А ты бы не строил, если бы тебя с третьего курса физмата в армию загребли? Мужик взял «академ» в институте, на родину съездить, а тут его хвать – и Ким с косой бегает по крыше. Нормально? – А почему он всё время на гауптвахте? – Кто его знает, может, командир суровый попался, может, правда, дураком прикидывается. – Ему надо было в театральный институт идти, или в цирк, – сказал Швейк, вспомнив выступление Кима на крыше. – Его дело. Отслужит – пускай идёт, куда хочет. А наше дело – накидать четыре машины песка, попить винца, и вернуться в дом родной. – В камеру, ты хочешь сказать? – Ну, для нас камера сейчас и есть родной дом. Давай, ребя, хватай лопаты! – Эх, экскаватор бы… – мечтательно проговорил один из солдат. – Может, тебе ещё девушку подать? Два солдата из стройбата заменяют экскаватор, а нас тут гораздо больше. – А что это Лёха с побитой мордой пришёл? – Так дембель же, – сказал один из старослужащих. – Ну и что? – Каждый год одна и та же история. Звонят ему в дверь. Лёха: «Кто?» «Посыльной от коменданта гарнизона Андронова!» – Лёха открывает дверь, и ему бьёт в рог кто-нибудь из бывших губарей. – Да он же злодей! Издевается над людьми! – Не скажи! Мне земляк рассказывал, был в командировке у нас. Так у них в гарнизоне – лейтенант начальник губы. Должность-то – офицерская. Вот это душегуб! У нас Лёха шутильником пару раз огреет, обматерит, ну, дерьмо черпать заставит, а тот – нет. Заставляет устав учить от корки до корки. На работы не выпускает, сиди в камере и зубри весь день. Не выучишь, заставляет учить стоя, отбирает табурет и добавляет ареста. Там губы, как огня боятся! – Да, в жизни всё бывает! – согласился Швейк. – А вот у нас случай был… – вступил в разговор один из бойцов. – Прапор из столовой повёл нас в роту. Всё, как всегда. Командует: – «Запевай!» Запевала молчит. Опять: «Запевай!» Никто не поёт. Довел до роты: «Кругом, запевай!» Все молчат, словно в рот воды набрали! Он и так, и этак, никто не поёт. Разозлился, повёл на плац. Давай строевой после ужина заниматься. Час отлупили на плацу, построил нас: «Запевай!» Тишина. Ну, тогда кусок совсем озверел. Кросс, говорит, десять километров! Нормально. Побежали. Идём обратно. «Запевай!». Все молчат. А время – уже отбой. Командует: «Делай зарядку!» Сделали зарядку. «Запевай!». Так никто и не запел. Увёл в роту, легли спать. В общем, нашла коса на камень! – Да, не позавидуешь людям! Ну, как говорят, кто на что учился! – Швейк, расскажи, как на губу попал! Ты же – сержант, а сержантов зазря на губу не посылают. – Так и попал. Был в отпуске. Познакомился с подругой. Папаша – в командировке. Ну и пригрелся… Девка – огонь! Хорошая девка! – Повезло тебе! – А то! – подтвердил Швейк, вспоминая, как ночью кувыркался с лестницы. – Девки – они все хорошие, откуда только бабы плохие берутся? Посмеявшись, команда, отправив вторую машину с песком, села обедать. Распечатав бутылки с вином, ребята коротали время на берегу реки. Каждый из них по-своему считал дни до конца службы. Одни вели обратный отсчёт во времени в дембельском календаре, другие, запасшись спичками, выкидывали их по одной, третьи разрабатывали свои экзотические способы. Добровольно-принудительно Отбыв наказание, Швейк отправился в свою часть. Как только он появился в роте, к нему подошёл ротный почтальон. – Тебе там письмо лежит. – Из дома? – Почти. Швейк взял письмо, на котором незнакомым аккуратным подчерком было написано номер части, его фамилия и имя. Открыв конверт, он обнаружил небольшую записку, написанную Галкой: «Извини, что написала без твоего разрешения. Экзамены сдала. Спасибо за прекрасно проведённое время. Ещё раз извини, что так получилось. Соседка очень на меня сердита. Не разговаривает. Но с мужем помирилась. Если хочешь, напиши ответ. Целую». «Где она узнала адрес? – подумал Швейк. – Хотя, если женщина что-то захочет, она это сделает». Ухмыльнувшись, Швейк тут же сел писать ответ: «Галчонок, привет! Письмо получил. Залетел на гауптвахту за опоздание в часть. Время провели действительно отлично. Твой папа смотрел на меня очень подозрительно. Привет соседке, а особенно соседу, мужик очень цепкий. Целую тебя, Павел». Он тут же запечатал письмо и отдал его почтальону. Приближалась суровая поволжская зима. От летней жары не осталось и следа, солдаты сменили летнюю амуницию на зимнюю. Холодный степной ветер пронизывал до костей. Старослужащие покидали роту, уходя на дембель, дежурить приходилось за двоих, а то и за троих. Солдаты недосыпали, ходили, словно сонные мухи. Единственным желанием было выспаться. Чтобы взбодрить солдат, командование решило в приказном порядке отправить всех на эстрадный концерт, состоявшийся в гарнизонном городке. Деньги, как водится, собрали с солдатских копеек. Однако, вместо благодарности, служащие открыто выказывали своё недовольство. «Лучше бы выспаться дали!» – недовольно переговаривались солдаты, направляясь на концерт, на котором сразу засыпали. Как ни старалась вертлявая певица, голосящая под фанеру, расшевелить публику, всё было напрасно. Ко всему прочему, подкатили выборы. – Дело это – добровольное, и за отказ голосовать никто вас наказывать не будет, – произнёс короткую речь ротный. – В этот день не будет. Ну, а потом посмотрим, кто из воинов занимает пассивную, уклонистскую позицию, и пожалуйте в наряд на кухню. Кандидата нашего хорошо знаете? – Да мы его сроду и не видели, не знаем! – Много будете знать, скоро состаритесь. Всё ясно? – Так точно, товарищ майор! – дружно ответила рота. Утром ни свет, ни заря солдат повели на голосование. «Идти рассыпавшимся строем, – скомандовал прапорщик. – Кто отказывается голосовать?». Таких не оказалось. В столовой по случаю выборов солдатам было выдано стандартное угощение – по шоколадной конфете и добавочной котлете. «Ну вот, демократия в действии – комментировали солдаты. – Нам по конфете, а они миллионы загребать будут!» Вскоре пришла еще напасть. Оказывается, часть выступила с инициативой добровольного донорства, и ротный снова объяснял, в чем суть жизни. – Дело это – добровольное, – но отказ не приветствуется. – Добровольно-принудительное! – уточнил Слава. – Не буду спорить, но вы ещё пока на службе, и решения должны принимать по рекомендации командования. Кто болел желтухой, корью… – СПИДом, – подсказал кто-то в строю. – И СПИДом, – подтвердил ротный, – от сдачи крови освобождаются, но для этого нужно медицинское подтверждение. И вновь рота пошагала, но на этот раз отдавать свою кровь. И снова за сдачу крови бойцы получили по шоколадной конфете и по дополнительной котлете. Дотянуть бы живым до «дембеля» Пообретавшись в роте, Швейк заступил дежурить на КПП. Зима свирепствовала вовсю, леденящий ветер напирал с такой неистовой силой, что, казалось, насквозь продувал тулуп, в который обряжался «вратарь» – солдат, стоящий у ворот КПП. Вечером было решено расслабиться, тем более что один из молодых бойцов наловил на чердаке с десяток голубей и набрал голубиных яиц. – Как ты это сумел? – удивлялись солдаты. – Ничего сложного. Когда стемнеет, они уже не летают. Подходи, и складывай в мешок! Вскоре голуби варились в кастрюле, на громадной сковородке скворчала яичница. Сказалось напряжение последних дней, и бойцы, разжившись спиртом, хватили лишнего. Ночью Швейк проснулся от холода. Открыв глаза, он увидел, что дверь КПП распахнута настежь, на пороге наметён громадный сугроб, а буржуйка холодна, как прапорщик на разводе. Швейк быстро закрыл дверь, развёл огонь в печи, и вскоре спасительное пламя накалило буржуйку. Чтобы прогнать хмельную одурь, Швейк заварил чифиря, то есть попросту вскипятил в металлической кружке горсть чаю. Он сидел до самого утра, поглядывая на спящих, пока не послышался шум машины. Накинув тулуп, Швейк выскочил наружу. Дежурный по гарнизону объезжал посты и КПП. – Товарищ майор… – приложив руку к ушанке, докладывал Швейк. – Ладно, ладно, – сказал майор. – Бойцы не замёрзли? А то сегодня вон, какая ночь! – Всё хорошо, – отвечал Швейк. – Буржуйка натоплена, бойцы отдыхают. Проводив дежурного, Швейк вернулся в КПП. – Эх, – сказал, проснувшись, один из бойцов. – Хорошо поспали! – Как говорится в сказках, спать бы вам вечным сном, товарищи бойцы! Нас же уже снегом засыпало, на буржуйке хоть мороженое производи! Швейк рассказал о случившемся, после чего было решено отметить счастливое избавление от смерти. – Пейте без меня, – махнул рукой Швейк, – хватит и этой ночи. После этого случая Швейк стал очень осторожен. Недавний случай с его приятелем из соседней роты ещё более укрепил его сомнения в бренности земного существования. Солдат по приказу командира стал подваривать сваркой бензобак, не выпарив его, а тот, по закону физики, взял да и рванул. Домой отправилась похоронка. «Дотянуть бы живым до дембеля», – думал Швейк. Но ночное происшествие не прошло без последствий. Пришлось идти в гарнизонный лазарет, где правил «мистер Абаж», военнослужащий-срочник с медицинским образованием. Прозвище он получил за свою внешность. Маленький, с большим ртом и бородавками, он напоминал персонажа из сказочного фильма «Королевство кривых зеркал». Его методика лечения была уникальна. Нарисовав йодом на груди или на спине больного, в зависимости от диагноза, крупную или мелкую сетку, мистер Абаж считал свою миссию законченной. Когда ему предъявляли претензии, он выдавал больному порцию слабительного. «И где его так лечить учили?» – удивлялись солдаты. Как выяснилось впоследствии, «мистер Абаж» набирался знаний в ветеринарном техникуме. Ставка в армии шла на здоровые, молодые организмы. Если же этот организм не выдерживал казарменного быта, это были, как говорится, его проблемы. Однажды к Швейку подошел Отелло с конвертом, на котором было множество иностранных марок. – Вот, почитай, – протянул он письмо, написанное по-английски. – Ты, Отелло, давай говори суть. Я же не шпрехаю в этом деле. Отелло, почесав кудрявую голову, спросил: – Помнишь, рассказывал про отца? – Конечно, помню. Что дальше? – А дальше в этом письме он зовёт меня к себе и, как говорится, обеспечивает выше крыши. – Ну, а ты? – Не знаю. – Тебе здесь что-нибудь светит? – Столько же, сколько тебе, только у меня ни матери, ни жилья. – Ну, дембельнёшься, что будешь делать? – Не знаю. – Тогда езжай к папаше, отец всё-таки, и опять же обеспечит. – Я ведь там ни разу не был, ничего не знаю! – Отец быстро всему научит. – Ты думаешь – ехать? – А почему ты меня спрашиваешь? – Ты же мне друг. Давай, поедем вместе? Швейк расхохотался. – Ты же негр, тебя отец в Африке ждёт. А я русский, у меня в тех краях нет даже знакомой обезьяны. Как я поеду? Что я буду там делать? – Ты не понимаешь. У отца денег очень много. Я построю тебе дом. – Ну, уморил! – Представляю себя в набедренной повязке! – Почему в набедренной повязке? – Ну, так в Африке ходят. – Так ходят дикие племена, затерянные в глухих джунглях. Вот в России тоже, говорят, что медведи по улицам ходят. Ты видел хоть одного медведя на улице? – Подожди, а почему он тебя вызывает, до этого что думал? – Ему нужен наследник, мужчина, а у него только дочки рождаются. – Значит, тебе повезло, что парнем родился. Когда-нибудь в жизни должно везти, а, Отелло? Может, и я к тебе приеду, если здесь жить невмоготу будет. Женюсь на черненькой, твоей сестрёнке, буду тебе родственником. Там чёрные девки красивые? Кстати, анекдот: Негр, чёрны-пречёрный, как сапог, губастый, в общем, – жуть, приехал из России. Спрашивают его: как там народ? «Люди очень хорошие, – отвечает, – только страшные очень!» Посмеявшись со Швейком и приняв решение, Отелло, напевая «Я люблю, тебя, Россия…» пошёл строчить письмо отцу. К чему приводят анекдоты Дни шли за днями. Прибывшее молодое пополнение, получив свою порцию побоев, готовилось передать код генной армейской информации дальше. Переписка с Галкой шла вяло, с переменным успехом. Чувства, как говорится, завязались, но не распустились. В роте тоже происходили перемены. Командиру роты присвоили очередное звание, направили на повышение. – Всё правильно, – сказал прапорщик. – Нужно минимум две звезды. А то майор – какое-то звание опереточное. – А прапорщик – хорошее звание? – спросил один из новобранцев. – Крепкое звание! – ответил прапорщик. – А хотите, анекдот про офицеров? – не угомонялся новобранец. – Давай! – Знаете, что такое лейтенант? – Это человек, который ничего не знает, ничего не умеет. А что такое старший лейтенант? – Это человек, который уже кое-что знает, но ещё ничего не умеет. А капитан? – Это человек, который кое-что знает и кое-что умеет, но скрывает это, чтобы не раздражать своего командира. А майор? – Это человек, который всё знает и всё умеет, но уже ничего не делает. А полковник? – Тот, кто готовится либо стать генералом, либо уйти в отставку. А генерал? – Это человек, которого водят под руки, и показывают: «Вот это – казарма, а это – солдаты…» – А про прапорщика знаешь анекдот? – Да что вы, товарищ прапорщик… – Рассказывай, не стесняйся! – Ну, ладно. Ведет прапорщик занятия. Вдруг один из бойцов спрашивает: «Товарищ прапорщик, а крокодилы летают?» – Конечно, нет! – «А товарищ капитан говорил, что летают!» – Капитан, говоришь? Возможно, и летают. Но только очень, очень низко… Швейк с любопытством поглядывал на разговорившегося солдата. – А ещё знаешь анекдоты про прапорщиков? – весело спросил Семеныч. – Конечно, знаю! – Давай, дуй! Не замечая опасности, боец продолжал: «Ведёт прапорщик занятия. Как известно, говорит, вода кипит при девяноста градусах. Боец поднимает руку: «Товарищ прапорщик, вода кипит при ста градусах!» – «Ну как же, я же помню – девяносто градусов, но на всякий случай уточню». На следующих занятиях прапорщик говорит: – «Действительно, вода кипит при ста градусах. Я перепутал с прямым углом». Семёныч внимательно посмотрел на бойца. – При ста градусах, говоришь? – Так точно! – А ты сам измерял? – Сам? Нет. – Тогда пойдешь в наряд на кухню, и не забудь захватить с собой градусник, проверить теорию. Всё ясно? Бойцы, внимательно слушавшие разговорившегося бойца, грохнули от смеха. «Давай, молодой, учи отца обуваться! Да градусник вставляй куда надо, не перепутай!» Поняв, что его эрудиция его подвела, солдат, не смутившись, сказал: – Говорили же мне, побольше ешь, поменьше разговаривай! – Ну, вот на кухне и отъешься! Мест нет! Письмо Отелло Дни шли за днями, и, наконец, на солдатском календаре для отметок не оказалось места. Наступил день демобилизации. Швейк как всегда равнодушно отнёсся к различным ухищрениям солдат, старавшихся явиться домой во всей красе. Проверив у выхода из гарнизона свой чемодан, он выбросил оттуда трехкилограммовую гантель, положенную услужливыми однополчанами, и направился к станции. И снова он ехал на первой полке, и снова появилась старуха с местом на второй полке, но провожал её внук. Все повторилось, словно Швейк просматривал один и тот же сон. Добравшись до дому, он встретил бабу Тосю. – Эх, солдат, солдат! – сказала она, глядя на Швейка и качая головой. – Мать-то в больнице, разве она тебе не писала?» Швейк оторопело смотрел на соседку: – Нет, ничего не получал. Зайдя в квартиру, он понял, что дела действительно плохи. Мать была чистюлей, однако дома был беспорядок. Узнав у соседки, где находится мать, отправился в больницу. Он попал в неприёмные часы, но объяснив, что он сын и только что вернулся из армии, прошёл в больничный корпус. Долго искать мать не пришлось. Она лежала на кровати, стоящей у окна в коридоре. Увидев Швейка, она попыталась встать, но, закашлявшись, упала на кровать. Швейк подошёл к матери. Лицо её было бледно, под глазами были тёмные круги. Приступы кашля сотрясали хрупкое тело. – Сынок, вернулся! – только и смогла она сказать. – Что с тобой, мама? Почему ничего не написала? – Не хотела тебя тревожить. – А почему ты лежишь в коридоре? – Мест нет. – Так, так. Нам с тобой никогда не будет хватать мест. Я, кажется, находился на службе, что-то защищал? Но, видимо, защищал напрасно, поскольку моя мать лежит, в коридоре больницы. Он сорвал «дембельские» погоны и бросил их в урну, стоявшую возле кровати. К Швейку подходил мужчина в белом халате. – Простите, вы кто? – Я сын этой женщины. А вы, наверно, врач? – Да, я врач. – Почему мать в коридоре? – Мест нет. – Понятно. Мест нет. Это я уже где-то слышал. И вы знаете где? – обратился он к врачу. – Нет, не знаю. – А я вам скажу: я слышал это везде. Очень прошу, поместите мать в палату. – Вряд ли это получиться. Мест нет. – Но сейчас у нас, кажется, не война, и не эпидемия? – Всё равно мест нет – Понятно. Что с матерью? – Простуда. Двухстороннее воспаление лёгких. – И что надо для лечения? – Покой, хорошее питание, лекарства, постоянный уход. – То, что у вас в больнице никогда не было и не будет? Врач чувствовал себя очень неловко. – Ничего не могу обещать. Попробуйте достать вот это. Врач быстро написал что-то на листе бумаги. – Что это? – Рецепт. Хорошее лекарство. Швейк положил рецепт в карман и вышел из больницы. Настроение его было мрачное. Зайдя в ближайшую аптеку, он протянул рецепт провизору. – Нет у нас такого лекарства! – отрезала женщина за стеклянным окошечком. – А бывает? – Ещё не разу не привозили. А вы знаете, сколько оно стоит? – и назвала Швейку сумму, от которой у него внутри похолодело. Понурив голову, Швейк вышел из аптеки, и направился в магазин. Купив матери продуктов, он вернулся в больницу. Мать спала. Он положил пакет на тумбочку и вышел. «Значит, так. На лекарства денег нет. Мест для матери в больнице не предусмотрено. Ухода ей не предназначено. Кормят, как в ночлежке». С этими мыслями он побрёл домой. Он взглянул на окна Галки, но ноги сами несли его к своему подъезду. Утром он пошёл в больницу. – Вы к кому? – спросила его дежурная медсестра в приемной. Швейк назвал фамилию. – Одну минуту, – проговорила сестра, и вышла. – Вернувшаяся медсестра как то странно посмотрела на Швейка: – Кто она вам была? – спросила она. – Почему была? – холодея от страшного предчувствия, спросил Швейк. – Умерла сегодня ночью. Стиснув зубы, Швейк молча смотрел на медсестру. У него не было слов, он не знал, что делать. «Сирота!» – вспомнил он слова, сказанные Отелло. Молча поднявшись, Швейк вышел на улицу. Выкурив сразу несколько сигарет, Швейк вернулся и выслушал всё, что он должен был сделать, чтобы похоронить мать. Затем он зашёл к бабе Тосе. Услышав скорбную весть, та обняла Швейка, заливаясь слезами. Не выдержав, Швейк заплакал вместе с ней. «Что ж, – выплакавшись, сказала соседка, – слезами горю не поможешь». Она набрала номер телефона и договорилась с кем-то о встрече. Два дня, Швейк, как в угаре, занимался похоронами матери. Благодаря бабе Тосе, вынесшей на своих плечах эту печальную обязанность, всё было устроено по-людски. Вернувшись в опустевшую квартиру, Швейк понял, что остался совсем один. Перебрав скудный гардероб матери, отнес вещи бабе Тосе, которая тут же отнесла их в церковь. Погоревав, несколько дней, Швейк решил устраиваться на работу, однако все его попытки кончались неудачей. Объявления в газете были «ловленными», никто его нигде не ждал. Так прошёл месяц, другой. Швейк уныло бродил по квартире, соображая, что бы еще предпринять. Выхода он не видел. Почтовый ящик наполнялся квитанциями на оплату «коммуналки», но денег не было, и куча квитанций, которые он бросал в коробку из-под стирального порошка, становилась всё больше. Однажды в квартиру позвонили. Открыв дверь, он увидел почтальона, протягивающего ему конверт. Расписавшись, он рассматривал диковинные марки, наклеенные на конверте, затем вскрыл его. Письмо было от Отелло. «Дорогой друг Швейк! Я уехал к отцу, и жизнь стала совершенно другой. Одна из моих сестер увидела твою фотографию, и хочет с тобой познакомиться. Все дела в консульстве будут улажены, о финансах можешь не беспокоиться. Если тебя ничто не держит, собирайся и приезжай. Как только получишь денежный перевод, купи себе сотовый телефон, звони по записанному в письме номеру. Твой друг Отелло. P.S. Для детского дома, где я жил, отец выслал денег на ремонт. Проверь, как там идут дела». К письму была приложена подписанная фотография, где Отелло сидит вместе с отцом в белом кабриолете у роскошного особняка. Швейк оглядел голые стены убогой квартиры, за которую он не мог расплатиться. В углу висела маленькая фотография его молодых, улыбающихся родителей, проживших короткую, словно бабочки-однодневки, несчастную жизнь. Затем он посмотрел в окно, на серый пейзаж города с тусклыми огнями окон, в котором ему не было места. На глаза ему попался томик Лермонтова, неизвестно как задержавшийся у него в доме. Открыв книгу наугад, он сразу наткнулся на строки: «Прощай, немытая Россия, Страна рабов, страна господ…» Усмехнувшись, Швейк взял лист бумаги и аккуратно вывел короткую фразу: «Здравствуй, Отелло! Письмо получил. Я приеду. Твой друг – Швейк». Валерий Захаров. Страница автора
Просмотров	13,552 (3,697 Уникальный)
Опубликовал	admin (07 ноя : 10:20)
Рейтинг	Рейтинг не определен

Рассылка - "Кроссворды для гурмана"

Поиск Эрудит

Зарегистрироваться на сайте

Меню кроссвордов

Разгадываем кроссворды!
Блюд доступных на данный момент: 80

Случайный кроссворд Кроссворд "Вискас для киски"

Новые кроссворды

Кроссворд `Дамплинги с кунжутом`
Кроссворд добавлен: 20.02.24

Фирменное блюдо `Винегрет под бурбон и мохито`
Кроссворд добавлен: 20.08.22

Кроссворд о дынях `Десерт с пектином из Сердобска`
Кроссворд добавлен: 20.08.22

Кроссворд `Малиновый шербет для Плиния`
Кроссворд добавлен: 22.07.22

Кроссворд `Буйабес с лебедями`
Кроссворд добавлен: 12.07.17

Кроссворд `Салат с каротином`
Кроссворд добавлен: 28.08.16

Город

Доступно 10 статей
в 1 категориях
Последние публикации

	Баня
	Центр здоровья «Эрудит»
	Общественный туалет
	Пивоварня
	Почтамт (Служба связи и коммуникаций)
	Котокафе «Три кота»
	Салон красоты «Эрудит»
	Электростанция
	Театр «Эрудит»
	Dog-кафе «Эрудит». Кафе для собак и с «собаками»

О продуктах

Доступно 98 статей
в 17 категориях
Последние публикации

	Первые блюда
	«Вкусные» истории Константина Кучера
	Интересные факты о пицце
	Музей пиццы
	Кухни народов мира
	Грибы. Легенды, факты, анекдоты, кроссворд
	Интересные факты о продуктах и напитках
	Кулинарные путешествия с Константином Кучером
	Алкогольные напитки. Все об алкоголе
	Картофель и алкоголь

Разное

Статей 36
в 11 категориях
Последние публикации

	Анекдоты про яблоки
	Макароны как материал для творчества
	Большой кулинарный словарь
	Кулинарный словарь эрудита.
	Портреты Джузеппе Арчимбольдо
	Кулинарный словарь эрудита. 6 букв
	Кулинарный словарь эрудита. 4 буквы
	Кулинарный словарь эрудита. 12 букв
	Кулинарный словарь эрудита. 11 букв
	Кулинарный словарь эрудита. 10 букв

История

Доступно 25 статей
в 8 категориях
Последние публикации

	История одного увлечения
	Самые необычные рестораны мира
	История столовых приборов. Столовый нож
	История столовых приборов. Ложка
	Кёнигсбергские клопсы, флек и ...вороны
	Новый год в ресторане "Эрудит"
	Французские рестораны. Рождение традиции